Хорватия случилась самым неожиданным образом. Случилась потому, что из всех безвизовых стран, в которые можно поехать отдыхать украинцам, она самая родная моей югославской душе.
За день до вылета были куплены билет на самолет и путеводитель, взята в аренду чудесная по своей вместительности Галина сумка, предупреждены на работе дорогие клиенты о том, что неделю им придется существовать без меня и наслаждаться вниманием менеджера другого.
Вечером, когда я сидела на пляже в Дубровнике и смотрела на ярко-розовый закат с огромным диском золотого солнца где-то над волнами Адриатического моря, все происходящее продолжало казаться нереальным. И даже разъедающая глаза соль все того же Адриатического не помогала окончательно поверить в то, что с земли украинской я перенеслась на землю хорватскую так быстро и вдруг.
Балканская земля для меня по-особенному близкая, она заслуженно считается родиной моей души. Может потому, что именно здесь два года назад она проснулась.
До закатного неба Дубровника были густые облака, окружающие наш самолет, а под ними горы Хорватии и острова в пушистой густой зелени, и бирюзовые побережья, и даже маленькие хорватские машинки, двигающиеся вверх и вниз по серпантинным дорогам.
А потом, на пер
вых метрах хорватской земли, а точнее на плитке пола аэ
ропорта, всюду шагали огромными шагами своих больших и длинных ног высокие и красивые люди. Такие мужчины, от которых нельзя отвести глаз, даже если приходится одновременно смотреть сразу на весь персонал аэропорта. Такие девушки, которые флиртуют, кажется, даже с самими собой, поправляя волосы, глядя на свое отражение в попавшейся на пути стеклянной двери. На этих людей хочется смотреть и смотреть. Еще им хочется улыбаться и подыгрывать их молчаливой игре в легкую и беззаботную жизнь, которая на самом деле полна своих сложностей и забот.
Вообще, если меня попросить сказать о Хорватии всего несколько слов, – а мало говорить я не умею – я бы назвала ее маленькой странной с большими красивыми людьми, у которых большие, горячие и открытые сердца, и все они живут в какой-то таинственной и безмолвной гармонии с окружающей их природой. Сказочной природой.
В Хорватии на улицах не встретить бездомных собак. За целых восемь дней своего активного путешествия по разным хорватским городкам я не встретила ни одной. Зато видела много котов. Хорватские коты в основной своей массе попадались двух цветов: либо белые, либо черные. 
Пятнистых не было вовсе. Рыжих видела на всю Хорватию двоих. Видимо, местные коты признают представителей лишь одной кошачьей родовой принадлежности и не мешают свою гордую кошачью кровь. А кровь у хорватских котов на самом деле гордая. По ним вообще сразу видно, что коты балканские. Глаза у них такие с характером. Смотрят на тебя долго-долго, не отворачиваясь и не моргая, и будто говорят, что не стоит забывать, что ты на этой земле лишь гость, а они – хозяева. И фотоаппарату эти коты позируют, будто делают одолжение: лениво и не хотя. С первого взгляда на черно-белых хорватских котов вспоминается фильм Кустурицы «Белая кошка, черный кот».
Моя Хорватия, то есть та, которой я ее застала в самом начале сентября, пахла кипарисами, морской водой, жаренной рыбой и одним на всю страну запахом стирального порошка. 
Про морскую воду, кипарисы и жаренную рыбу все и так понятно, а вот откуда взялся стиральный порошок? Чистое белье в съемных комнатах и отелях и развешанные красивыми радугами между окнами близко стоящих друг к другу средневековых домов пододеяльники и наволочки, проходящие мимо в чистых сарафанах и рубашках местные жители – все в этой стране пахло одним стиральным порошком. Или это вода у них такая пахучая, или работает в Хорватии секретная прачечная, которая обстирывает всю страну – не знаю. Но есть в этом что-то загадочно приятное. Такой себе запах чистой Хорватии.
Принимающая меня без визы Хорватия отличалась гостеприимством на каждом шагу. Радующие своей пунктуальностью, но не стоимостью билетов, ходящие строго по расписанию местные автобусы и аккуратно одетые в брюки и рубашки их водители, и старающиеся говорить на всех известных им языках официанты в ресторанчиках и кафе, и даже владеющие английским 
языком работники местной почты, приглашающие на свидание таксисты, дающие скидки за голубые глаза продавцы самой красивой доселе виденной мною бижутерии, и те, кто улыбались в объектив моего фотоаппарата – все на улицах и пляжах Хорватии давали понять, что тебе, о дорогой турист, здесь рады. Что примут тебя без визы, покажут красоты своей страны, поделятся секретами балканского оптимизма и проводят назад домой полного сил и радости.
Моя Хорватия начиналась каждый день с контрастного душа, кофе «с собой» из близлежащего кафе – иногда близлежащее кафе приходилось искать полчаса после выхода из дома – и круассана с шоколадом, приготовленным в одной из множества маленьких хорватских пекар. Каждый визит в пекару напоминал мне о моем незабываемом лете в Сербии и, заказывая себе там круассан или слойку с сыром на сербском языке, я чувствовала себя на вершине блаженства.
Кофе пился обязательно где-нибудь на пляже, или на парапете возле фонтана, или на удобно установленной в тени дома лавочке. Под кофе прекрасно и легко читать путеводитель или изучать карту и стоить планы на просмотр достопримечательностей только начинаю
щегося дня. Еще приятно просто жевать и смотреть на проходящих мимо туристов, или местных, или на то, как американские дети гоняют голубей и кричат на них по-английски иногда с использованием нецензурной лексики даже.
Кофе помогал проснуться, круассан – почувствовать силы в теле, чтобы сумка с фотоаппаратом и всякими его принадлежностями переставала казаться тяжелой, а ноги были готовы к километрам пути.
А километров было много. Восемь дней, два из которых были переполовинены прилетом и вылетом, 5 городов и дороги, дороги, дороги.
Дубровник – Мостар (Босния и Герцеговина) – Сплит – Стари Град на острове Хвар – Задар – назад в Дубровник.
Хорватские города все похожи и не похожи друг на друга.
В них на маленьких уютных улочках растут кактусы и цветут разноцветными красками деревья. На траве за оградой чьих-то не всегда ухоженных садиков лежат плоды граната, инжира или зеленых хорватских мандарин.
Улицы вымощены плиткой, про которую во всех путеводителях пишут, что надо аккуратнее с ней обходиться, так как уж больно она отполирована ногами туристов, и потому скользить на ней проще простого.
На крохотных улочках тут стоят маленькие опрятные урны, мусор из которых несколько раз в день забирают на зеленых фургончиках, как раз таких по размеру,
чтобы могли поместиться на
Города Хорватии – это свежий хлеб и разная вкуснейшая выпечка из пекар, полные сочных фруктов базары, сувенирные лотки и лавки на каждом шагу.
Это скользкая брусчатка и бесконечное количество столиков кафе, которые стоят так тесно друг к другу, что не сразу можно разобраться, где заканчивается летняя площадка одного и начинается другого. Хорватия – страна уличных гитаристов, которые играют исключительно классику испанской гитары, отчего кажется, будто ты ходишь улицам средневековой Италии как минимум. Мне почему-то они напоминают Италию, точнее представления о ней, так как в самой стране я пока не побывала.
Каждый новый город на моем пути начинался с выбора открытки и заканчивался ее отправлением моему даже не вымышленному герою в Москву. Открытка обязательно покупалась в начале, это был такой себе ритуал, подбиралась 
она тщательно и долго, чтобы открытка одного города не была похожа по оформлению на открытку другого. Подписывалась открытка, получала марку и отправлялась в почтовый ящик уже после детального знакомства с местом пребывания. На таком же маленьком, как и все в Хорватии, кусочке пустого места на открытке хотела написать что-то главное о городе, несколько слов, которые смогут передать его настроение, а вместе с ним и мое там.
Все началось с Дубровника. В Дубровник меня доставил очаровательный таксист средних лет, он вез меня из аэропорта куда-то к спальным местам Дубровника. Я старалась изо всех сил вспомнить свой не будущий в употреблении два года сербский. Таксист мне в этом всячески содействовал. Один лишь раз с очень серьезным выражением лица исправив мои «Я немного говорю по-сербски» на «По-хорватски, вы имели в виду?», помогал отыскать в памяти правильные формы глаголов и падежей. А доставив меня к нужному месту и получив 35 евро за транспортировку меня и моего багажа, предложил эти самые 35 евро потратить на совместный ужин. Я, конечно же, согласилась. Вот только в назначенное время не пришла. Ведь такие знакомства прекрасны сюрпризами без продолжений.
В открытке писала о Дубровнике, что это город белых котов. Так как попадались мне все только белые. Худые, сонные и очаровательно белые. Потом отыскались и черные, правда, но Дубровник запомнился вс
е же белыми.
Дубровник из всех увиденных городов на побережье оказался самым дорогим и самым туристическим. Количество туристов на метр квадратный тут просто зашкаливало, а неописуемо высокие цены на все и пытающиеся заработать чуть ли не на том, что переведут тебя через дорогу, местные жители в последний день едва не испортили мне все впечатление о Хорватии. Но таких случаев было мало, а поведение местных более, чем объяснимо – они ведь живут на 99% за счет туризма. В конце концов, я научилась с ними торговаться, после чего эта игра стала даже забавлять.
В Дубровнике я ела самую вкусную пасту с морепродуктами, при этом удивляясь раковинам попадающихся в ней моллюсков. В Дубровнике я пополняла свои запасы распечатками автобусных расписаний и рисовала в путеводителе свой хорватский маршрут. Я подглядывала через видоискатель фотоаппарата за прогуливающимися по набережной парочками туристов, отправляла редкие и полные восторга сообщения домой, обменивалась несколькими фразами с проходящими мимо такими же, как я, фотографами, терпеливо выжидала нужные моим кадрам позы черно-белых котов, широко раскрывала глаза при виде огромных тарелок с приготовленными мидиями на столах местных ресторанов – так называемых коноб. В 
Дубровнике меня дважды с головы до ног обрызгали волны разбушевавшегося и разбивающегося о причал Адриатического моря, следы чего я в виде пятен соли на штанах привезла с собой в Киев. Дубровник стал городом дорого ночлега, сувениров домой, уличных гитаристов, хорватского дождя и местных сладостей в лице вяленого инжира, цукатов и засахаренного миндаля. А еще городом самого вкусного в моей жизни мороженого: вкус яблочного штруделя и крошечные крупицы корицы были подарены Дубровником мне напоследок.
Из Дубровника ранним утром я ехала в Боснию и Герцеговину, в славный и расписанный лучшими эпитетами в путеводителе город Мостар. Он оказался слишком близок к Дубровнику, чтобы я могла проехать мимо него в своем хорватском туре.
Открытка из Мостара подписывалась, сидя на корточках на забытой местной автобусной станции, до которой я добралась каким-то чудом, потому что большая часть местных жителей не знали о ее существовании. В открытке о Мостаре было написано, что поражает в городе диковинное для меня сочетание сербского (боснийского), то есть родного слуху славянского языка и восточных элементов в архитектуре, заваленной турецкими поделками и произведениями мусульманского искусства центральной улочки и боснийской музыки из расположенных на ней же кафе, в которых подают такую же как во всей бывшей Югославии еду. Сербская кровь и мусульманская вера. Следы боевых снарядов и пуль на стенах жилых домов; будто вырванные из окружающего пейзажа куски разрушенных бомбами гражданской войны когда-то белых домиков в проезжаемых мимо деревнях; смотрящие друг на друга верхушки мечетей и православных храмов; мусульманские кладбища посреди города и горожане, которые до сих пор со времени войны 90-х негласно поделены на жителей «этой» и «той» части города и, живя в городе на одной половине, исключают существование половины другой. В Мостаре придется обойти не один квартал в поисках человека, который подскажет, где в городе находится вторая автобусная станция, если, конечно, ты находишься в квартале мусульманской части, а имеешь в виду автостанцию части христианской.
В Мостаре можно расплачиваться сразу тремя валютами: евро, боснийскими марками и хорватскими кунами. Цены там куда меньше туристических хорватских, что увеличивает удовольствие от покупки подарков. Зато бесплатных карт города не раздают, как это делают во всех хорватских местах, где мне удалось побывать. 
По дороге в Мостар и самом городе у меня получалось представить себя в кадрах кинопленки старого югославского кино о войне или времени после нее, того кино, что я видела. Небрежно написанные граффити на стенах лозунги за свободу и веру; одинокие развалившиеся дома на фоне зеленых холмов и верхушек гор; залитые солнцем грустные пустующие поля; улыбающиеся своими лишенными пары зубов улыбками пограничники с грязными или же очень загорелыми натруженными руками в простой поношенной синей форме; старые дорожные знаки и разбитые дороги. И глаза, одинаковые глаза на всех этих разных лицах, а в них какая-то глубокая грусть и боль. Рядом с улыбкой на лицах, добротой и открытостью, веселостью и искренней радостью непонятная и хорошо скрываемая глубокая грусть в глазах. Эти глаза полные человеческой силы и стойкости, терпения и смирения, с блеском надежды и веры в лучшее, веры в себя, в бога мусульманского или христианского. У кого-то больше этого блеска, у кого-то он едва заметен, но есть у всех. Я видела его у всех, в чьи глаза смотрела там.
Из Мостара, жуя в автобусе недоеденные еще с завтрака в отеле бутерброды, я отправилась в ставший любимым из увиденных хорватский город Сплит. Сойдя с автобуса на сплитской автостанции, едва поспевая со своими сумками за женщиной, в «апартманах» которой мне предстояло провести целых двое суток, я сердилась и бубнела про себя разные недовольства по поводу увиденного в вечернем Сплите. И машины тут шумели сильно, и людей как-то уж больно много ходило мимо, и женщина, за которой я торопилась, задавала вопросы будто из вежливости и, не слушая ответы на них, все смотрела в сторону. Я ей рассказывала о том, как люблю Балканы, даже старалась говорить по-сербски, а она что-то не была похожа на приветливых югославов. Сплит на первый взгляд показался мне слишком большим и кипящим жизнью, чтобы приносить радость жаждущим покоя и тихого отпуска туристам, как я. Так что после первых 10 минут Сплита я решила не задерживаться тут на запланированные ранее двое суток, а уехать сразу после осмотра основных достопримечательностей. Но, как часто бывает, первое впечатление оказалось обманчивым, и двух суток в Сплите мне совсем не хватило. Сплит влюбил в себя всерьез: не сразу, но навсегда. 
Он стал городом всего самого-самого моих 8 хорватских дней. Самого приятного жилья, самого обильного купания в море Адриатическом и, как следствие, самого красного загара, самых вкусных фруктов, самого здорового питания, когда завтрак начинался с кофе, а обеды и ужины были полны витаминов винограда, инжира, дыни и других полезных яств. Сплит подарил самые неожиданных сюрпризы и встречи, самые красивые сандалии, которые искала себе так давно, самые романтические и красивые вечера, самые вдохновленные кадры для пленки моего фотоаппарата.
В открытке из Сплита писала, что в этом городе останавливается время. Это город, где сходятся и сосуществуют вместе разные эпохи от древнего Рима в лице дворца Диоклетиана до нынешнего 21-го века. Средневековые улочки и фасады, древне-римская колоннада и современные кафе на набережной расположены рядом друг с другом, будто так было задумано изначально. Сидя на древних мраморных плитах можно писать и отправлять смски в страну, находящуюся за тысячи километров от места, где эти сообщения пишутся. В Сплите я больше всего никуда не спешила. То есть в Хорватии я вообще никуда не спешила, но в Сплите я не спешила больше всего. Мой сплитский график не был привязан ни к какому автобусному расписанию или еще чему-нибудь. Мне повезло жить в самом центре туристических событий: в исторический центр я добиралась за пять минут, на пляж – за пятнадцать, к месту отправления паромов на близлежащие острова доходила за десять, на изобилующий всеми прекрасными местными фруктами рынок – за три. По вечерам тут в дворике Диоклетиана на ступеньках по всему его периметру сидят люди. На подносах с кофе и вином, принесенных симпатичными официантами удачливо расположившегося рядышком кафе, горят свечи, а эхо разносит в разные стороны трепетный голос уличного музыканта, который поет под гитару всем известные баллады о любви в своей особенной романтической манере. Вот такой вот сюрприз получаешь, поднявшись по лестнице в этот дворик: освещенные пламенем свечей лица влюбленных парочек, завораживающий голос гитары и гитариста, звездное небо над головой и тишина остановившегося на стыке эпох времени.
На набережной Сплита видишь огни десятков дрейфующих яхт и слышишь плеск морских волн. На узких и виляющих улицах попадаешь из глубокой безлюдной тишины в шум веселья переполненных местными горожанами и туристами террас кафе, баров и клубов. Между столиков с бижутерией ходишь часами, изумляясь красоте всех этих браслетов, сережек, бус, ожерелий и восхищаясь талантом и тонкостью работы сотворивших их мастеров. Попивая холодный латте за столиком оного из набережных кафе, наблюдаешь бегающих за мыльными пузырями детей, одиноких хорватских пенсионеров в шляпах, задумчиво глядящих на море, молодую португальскую семью, путешествующую с двумя колясками, тремя детьми, одной няней и огромными чемоданами в придачу. Если смотреть на все это еще и через видоискатель любимого пленочного фотоаппарата, то вдруг лучи низкого вечернего солнца начинают рисовать портреты прохожих особыми красками, а обычные вещи после длительного наблюдения за ними приобретают новые черты и открывают свои секреты.
В Сплите отлично спалось, прекрасно гулялось и великолепно творилось, за что ему спасибо большое. Сплит принес спокойствие и разбудил в сердце любовь.
Часть одного из сплитских дней была посвящена острову Хвар, на который из Сплита полтора часа плывет по морю паром.
8 утра, кофе в картоном стакане, шоколадный круассан, только начинающий просыпаться город в дымке утреннего тумана, балканская музыка в наушниках. А потом опустевшая от испугавшихся дождя пассажиров верхняя палуба, где сидела совсем одна, наблюдая за тем, как вода с неба растворяется в воде морской; редкие парусники и лодки, проплывающие навстречу, и высокие кривые берега показывающихся то слева, то справа островов. После чего целых четыре часа прогулок по Старому Граду – городу острова, на который доставил меня паром.
Открытку отправила даже с острова Хвар. У них там свои печати ставят, в чем я убедилась, разглядывая свою же открытку после доставленной в холодной осенней Москве. В открытке из Старого Града писала о том, как встретилась в море с первым хорватским дождем, как он продолжал идти и на острове, останавливаясь каждые десять минут, как капал прямо сквозь лучи светящего при этом весь день солнца. Еще писала о том, как забавно видеть живущих прямо на острове людей. Не каких-нибудь аборигенов, а таких же, как и я, людей 21 века, только окруженных со всех сторон морем. Я бы тоже так хотела попробовать пожить на острове. Конечно, инфраструктура связи острова с материковой частью Хорватии тут налажена отлично, но все же остров остается островом.
Из увиденного тут мне больше всего запомнилась девушка, которая ехала по набережной на велосипеде, держа огромный желтый зонт в одной руке. Зафиксировать на пленке этот кадр я не успела, но если я закрою глаза и стану вспоминать остров Хвар, сразу увижу залитую солнцем тонкую полоску набережной, плотно одна к одной причаленные разноцветные лодки, залитые мягким солнечным светом белые плитки под ногами, тоненькие капли дождя, блестящие в лучах солнца, и кучерявую девушку, которая весело крутит педали на своем велосипеде с огромным желтым зонтом над головой. Красота храмов и домов острова ничуть не уступает красоте архитектуры материковой части Хорватии, а вот встретившиеся мне здесь пляжи дикие и почти безлюдные, как и полагается острову, я думаю.
Улыбнувшись напоследок очаровавшему меня Сплиту, я отправилась дальше на север в последний из запланированных на восемь дней хорватский город – Задар. По дороге в Задар в небе впервые в жизни увидела облако в форме сердца, так что в Задаре я ждала небывалой романтики и чудес.
Но почему-то этот город порадовал меня меньше всего. Как-то все давалось мне тут не просто так. Все началось полным отсутствие желающих предложить свое жилье в аренду местных тетенек возле дверей автобуса, с которого я ступила на славную землю Задара, и закончилось доброжелательным охранником автостанции, который вежливо попросил меня покинуть зал ожидания, закрывающегося в десять вечера вокзала, после чего я просидела еще 45 минут просто на холодной улице, дожидаясь своего автобуса назад в Дубровник. Дяденьке охраннику я так и сказала, что нельзя так работать: отправлять автобусы по ночам, а закрывать теплые залы ожидания в 10 вечера.
Ну да ладно. Несмотря на все это, Задар оставил множество светлых воспоминаний. Поиски ночлега меня привели в хостел, где шумно обсуждали планы на вечер студенты-европейцы. И хоть все они очень мне обрадовались, а я обрадовалась им, койко-места для меня в хостеле не нашлось, и я побрела дальше. Ранее упомянутые мною туристические центры, гостеприимно обустроенные по всей Хорватии, на этот раз по-настоящему мне пригодились – светловолосая девочка отыскала мне свободную комнату, вручила целую стопку туристической литературы и поведала о самых интересных задарских местах.
Чудо, больше всего поразившее меня в Задаре, находится на набережной. Начнем с того, что набережная Задара оказалась самой большой и просторной из всех посещенных мною хорватских набережных. Я часа два гуляла по ней босиком и в конце-концов пришла к тому, о чем почему-то не написали в путеводителе. Городской орган – ударение на последний слог, пожалуйста. :-) Такое себе совместное произведение мысли архитекторской и инженерной: сооружение из труб, особым образом встроенных в плиты набережной, которое позволяет слышать музыку моря. Волны и ветер тут круглые сутки дают свои импровизированные концерты, рождая самые разные звуки, и можно сидеть так часами, смотря в синюю морскую даль и слушая музыку моря.
В открытке из Задара писала, что тут, как и в Сплите, замирает время. Также сходятся эпохи, начиная с далекой древности, а прогулки по узким улочкам лишен
ы всякой спешки. Задар запомнился самой вкусной кукурузой гриль, которой я обедала и ужинала, одиноким и побитым, видимо, в неравном бою черным котом, позировавшим для моей камеры, не знающими о месторасположении пляжей в городе местными продавцами в сувенирных лавках, желтыми крышами домов с верхушки колокольни, десятком одновременно выходящих в море и красующихся на синих волнах белых парусников, странным расписанием городских автобусов, согласно которого автобусы в городе ходят с каким-то непонятным и мало удобным интервалом, и одним единственным дядечкой, предлагающим морские экскурсии, сидящим весь день на пирсе в белом моряцком берете.
А вечером рядом с городским органом – ударение все также на последнем слоге – открылось еще одно чудо: так называемый памятки благодарности солнцу. Огромный круг на земле, в котором, хаотично меняя цвет, загорались спрятанные под стеклянными плитами лампочки. Обнимающиеся влюбленные сидели прямо
на этих плитах, а полные восторга счастливые дети бегали по то зажигающимся, то гаснущим стеклянным квадратам, пытаясь ловить зеленые, красные, синие и желтые огоньки.
Из Задара я уезжала уставшая, счастливая и немного грустная, с чувством того, что Хорватию хочется еще открывать и познавать, и глубокой благодарности за все то, что уже было открыто и увидено. Шесть часов едущего по ночной, но не спящей Хорватии автобуса возвращали меня в Дубровник.
п.с. а фотографии готовятся к печати; обещаю, будет очень красиво ;)
Комментариев нет:
Отправить комментарий